Наверное, многие видели и помнят главного героя из одноименного фильма «Джанго». Его сила духа просто поражает, даже если понимаешь, что это выдуманная история и в реальность показанного тяжело поверить. Именно имя этого героя выбрал себе мой новый знакомый Артем.
Когда в первый раз услышал позывной Артема, я просто удивился и первой моей реакцией было, что негоже бы иметь в качестве позывного имя героя американского фильма. Но это была сиюминутная реакция. Чем дольше я общался с Артемом и чем глубже проникался его перипетиями, тем больше понимал, что позывной свой он выбрал не случайно.
А ещё меня не оставляло впечатление, что подвиг повторяется. Я про летчика Алексея Маресьева, пробиравшегося из вражеского тыла с тяжелыми ранениями обеих ног. Дух, присущий нашему народу, никуда не делся. Из поколения в поколение он передается, а воспитание, основанное не примере наших героев, всё – таки находит благодатную почву.
В этом кратком очерке я расскажу ещё про одного героя — выходца из Якутии, проявившего неимоверную выдержку, любовь к жизни и силу духа, на примере которого надо учить других молодых людей.
Когда в первый раз мне рассказали про то, какое испытание прошел «Джанго», я вначале не поверил. Как же мог простой паренек, с виду совсем даже не герой и не атлет, выдержать это тяжелейшее двухнедельное испытание, сопряженное с ежесекундным риском для жизни и со смертью наиболее близких ему друзей.
На фото, переданном мне по сотовой связи, сидит худощавый, совсем небольшого роста и комплекции парень. А когда с ним встретился в госпитале в городе Краснодаре, я был просто поражен. Передо мной на кресле-каталке сидел исхудавший до состояния истощенности человек. Но он улыбался, адекватно реагировал на шутки и по разговору с ним можно было сделать вывод, что передо мной человек духом не упавший и не сломленный, желающий сражаться и бороться дальше, желающий мстить за смерть своих друзей, значит желающий и дальше сражаться за свою Родину.
«Джанго» человек не в возрасте. Ему всего-то на момент нашего общения было 28 лет. Мобилизован был из Якутии, где работал экскаваторщиком в золотодобывающей организации. К тому времени он уже женился и у него родился второй ребенок, который тогда ещё не начал ходить. Увлекался охотой и рыбалкой. Были у них с родственниками свои охотничьи угодья на берегу красивейшей реки Амги, куда он часто выезжал. Впоследствии это его увлечение очень даже помогло на войне. Ведь там он научился многому. Не только стрелять, как многим кажется. Охота это, в первую очередь, умение терпеть, работать руками, обустраивать быт, обращаться с техникой. Это также связано с большими физическими нагрузками, умением переносить лишения и, наверное, в последнюю очередь – обращаться с оружием.
Вначале его назначили наводчиком автоматического гранатомета, а в апреле 2024 года был направлен на переобучение, после которой он стал пулеметчиком ПКМ. За все эти полтора года участия в СВО у него ранений не было. Как-то удавалось избегать этого. Возможно, что везение и его небольшой рост помогли ему в этом. Ведь человек небольшого роста — это маленькая мишень, поэтому меньше внимания врага привлекает и труднее в него попасть. К тому же «Джанго» крещеный, но при этом соблюдает все обычаи и традиции своего народа. К таким выводам приходит сам «Джанго», рассказывая про себя.
С самого начала службы на СВО наиболее близко подружился с бойцами с позывными «Никитос» – из Якутии, «Кот» – из Астрахани и «Скрудж» — из Питера. Всегда держались вместе и стали пулеметчиками вместе. Во время учебы на выпуске он показал второй результат из 22 выпускников. После переобучения его назначили в группу по борьбе с дронами. Считает, что в этом сыграла роль его умение обращаться с оружием и выработанное во время охоты умение стрелять по летающей мишени. По дрону «Баба-яга» обязательно должен работать пулемет, так как дрон впоследствии одели в броню и автомат уже не мог пробить её. На счету «Джанго» три «бабы-яги». С этими дронами у него свой отдельный счет. В одну из ночей такой дрон разгромил три блиндажа, в которых находились его друзья — однополчане. Все они погибли.
Был конец июля 2024 года. Стояли самые жаркие дни года, а это даже в ночные часы жара свыше 30 градусов. 28 июля он с друзьями получил боевое задание о выдвижении на поддержку штурмовиков. В это время их воинская часть дислоцировалась в Торецком направлении. Шла интенсивная работа штурмовиков и по заданию командира роты они пулеметным огнем должны были их поддержать. Старшим группы был назначен «Джанго». У каждого был пулемет с полным боекомплектом, запасные патроны за спиной в рюкзаке, вода в большом количестве, которую нигде в этих местах не найдешь. Единственный колодец, воду из которого можно было бы потреблять, бандеровцы закидали телами расстрелянных ими местных гражданских. Об этом им рассказали дед и его внук 14 лет, которых они спасли из замурованного и обложенного ловушками подвала. Эти дед и внук были спасены и отправлены в Горловку.
Выдвинулись из освобожденного ими недавно пятиэтажного дома, в котором проживали, глубокой ночью около 12 часов. По дороге оставляли воду и небольшое количество боекомплекта и это место помечали на карте в телефоне. Продвижение группы наблюдалось и направлялось командиром роты с коптера, а задания давались по рации, но с учетом того, что каждый разговор по рации прослушивался бандеровцами, также как и их переговоры нашими.
Продвигались осторожно, гуськом, стараясь соблюдать безопасную дистанцию, но в полной темноте это не всегда удавалось. «Джанго» шел впереди, за ним «Никитос», «Скрудж» и «Кот». Наверху постоянно жужжала «птичка» — дрон. На вопрос «Джанго» направляющий их командир сообщил, что это его коптер, которым он их ведет. Группа пулеметчиков, вообще, как и расчеты АГС, являются для врага желанной целью, так как во время боя наибольший урон врагу причиняют именно они. Но тем не менее ответ командира роты успокоил их, и они последовали дальше.
Внезапно позади «Джанго» раздался взрыв и он почувствовал удар в правую руку, а с головы выбило каску. Обернувшись, «Джанго» увидел упавшего друга «Никитоса», с которого тоже от взрыва слетела каска и увидел «Скруджа», падающего в другую сторону. Он бросился к «Никитосу», сорвал с него броник и рюкзак, прощупал всё его тело, а крови не было, но друг был без сознания и стал хрипеть. В это время «Кот» подтянул к «Никитосу» стонущего от боли «Скруджа», которому осколками ранило ноги и тот ходить уже не мог. Сразу двое друзей выбыли из строя и им обоим оказали первую помощь. Вкололи обезболивающее, «Скруджа» перевязали, а «Никитосу» нечего было перевязывать. «Джанго» до сих пор не понимает, куда и как ранило друга. Полагает, что ударной волной ему сломало позвоночник. В это время ожила рация и командир стал требовать выполнения порученного боевого задания. Ведь двое ещё могли держать оружие. Он всё это видел, наблюдая за группой с коптера. Собственное ранение оказалось царапиной и даже никакой помощи не требовалось. Уложив и успокоив «Скруджа», они выдвинулись дальше. «Никитос» так и остался лежать без сознания. Дальше прошли ещё около 50 метров и в это время снова раздался взрыв сзади. И на этот раз вновь был сброс с коптера, которым ранило «Кота». Ему осколками разбило колени и поранило ногу в нескольких местах. «Джанго» вновь повезло, и он остался цел и невредим. Он потащил раненого друга в стоящий рядом частный дом, оказал необходимую первую помощь и тут же направился дальше. Пусть он остался один, но приказ надлежало выполнить. Перед уходом по рации связался со «Скруджем» и сказал ему, чтобы он вместе с «Никитосом» подтягивались к дому, где он оставил Кота и куда потом, после выполнения задания, подтянется он сам.
Пройдя около ста метров, услышал голоса. Сразу же прилег на землю, включил тепловизионный прицел и стал осматриваться. После дневной жары всё вокруг источало тепло, поэтому отличить что-либо живое и теплое от другого в тепловизоре было невозможно. Попытавшись осмотреться, связался с командиром и попросил посмотреть сверху. Вскоре от командира последовал ответ, что он ничего не обнаружил и никого впереди не видит. Как только последовал ответ командира, тут же раздались вначале автоматные выстрелы справа, а затем и слева. Стреляли из совсем близкого расстояния. Максимум до стреляющих было около 50 метров. Его спасло то, что он обнаружил врагов раньше и услышав голоса, прилег на землю. Как только он начал в ответ стрелять по вспышкам выстрелов, сразу всё замолкло. Воспользовавшись моментом, «Джанго» решил перебежать под дерево. Какое никакое, а прикрытие сверху. Вскочил на ноги и побежал. И тут же случился очередной сброс с коптера. Взрывом его отбросило. Пулемет улетел в сторону, каска и рация тоже выпали и куда-то отлетели. Правую ногу пронзила дикая боль – стопа была вывернута в другую сторону и из открытой раны хлестала кровь. Понимая, что сейчас последует второй удар, «Джанго» как можно быстрее пополз под дерево, чтобы укрыться там от дрона. Всё время при этом думал, что вот сейчас закружится голова, наступит слабость и он умрет от потери крови. Ведь при повреждении артерии кровь из человека уходит в считанные минуты, и он погибает. Когда дополз до дерева, он уже понял, что артерия не задета, крови было не столь много, чтобы полагать, что задета артерия, но тем не менее перетянул ногу жгутом, перевязался как мог, поставил себе обезболивающий укол, затем с трудом поправил стопу и как мог наложил шину. Стопа и часть голени держались только на коже.
Вскоре наступит утро, а он был на виду. Надо было окапываться. Вытащив нож, стал копать себе подобие окопа. Получилась ямка глубиной около 30 сантиметров, где он мог бы спрятаться от выстрелов, а сверху от дронов его прятала крона дерева. Всё это время рядом кружился коптер и делал сбросы по местам, где он, вероятно, мог бы спрятаться. Жара не спадала даже ночью, а вода быстро кончилась. Из всего оружия у него остались только три гранаты. Одну осколочную гранату он приготовил – отогнул усики и положил рядом с собой. Сдаваться никакого желания не было, так как знал отношение бандеровцев к азиатам, особенно к якутам. Выжить шансов в плену практически не было.
Начало сереть. Вокруг всё было спокойно. Осторожно выглядывая из своего окопа, увидел лежащий неподалеку свой пулемет. Каска и рация также находились рядом с пулеметом. Но лезть за ними днём, это значит обречь себя на верную смерть. Надо было идти за ними сейчас. Укропы, возможно, его посчитали убитым и уже никаких попыток найти не предпринимали. В это время дроны у врагов меняются или происходит что-то другое, но их во время предрассветных и вечерних сумерек не бывает. Пользуясь моментом, решил забрать пулемет, рацию и каску. Для этого подобрал упавшую толстую ветку, обломал часть веток и, оставив рогатину, чтобы опираться, приспособил её как костыль. Опираясь на импровизированный костыль, попытался встать на ногу и используя её дойти до своих вещей. Но как только оперся на левую ногу, пронзила невыносимая боль и он вновь упал. Осмотрев ногу, заметил разорванный ботинок, сняв который увидел, что осколком срезало часть выступающей кости с наружной части стопы. Пришлось избавиться и от этого ботинка. Носок пришлось выбросить, так как он был весь пропитан кровью, но вместо носка приспособил найденный тут же кусок выброшенного байкового одеяла. Таким образом с трудом перевязав рану, «Джанго» ползком добрался до пулемета и остальных вещей. Пулемет был цел с небольшими царапинами и вмятинами от осколков. Вернувшись в окоп, сразу связался по рации с командиром роты и доложил всё что произошло с группой. Ротный выслушал его и сразу сказал, что обманывать его не будет, эвакуация сейчас невозможна и ему пока что придется выползать самому. Поняв, что помощи не будет, «Джанго» решил дождаться следующей серости, потому что уже полностью рассвело. Днем всё было спокойно, только время от времени показывались дроны-камикадзе, пролетающие мимо. Больше ничего «Джанго» не беспокоило, кроме боли, жары, жажды и ненасытных мух.
Вечером, как только стало темнеть, двинулся в путь. Направился в сторону дома, где он оставил «Кота». Полз долго, время от времени приходилось замирать и притворяться мертвым, так как было много дронов и его могли заметить. А различить чей это дрон – наш или вражеский, никакой возможности не было. К частному дому, где оставил «Кота», он приполз ночью. Перекинувшись с друзьями паролями и узнав друзей по голосам, он заполз вовнутрь дома. В доме оказались «Кот» и «Скрудж», а «Никитоса» не было. «Скрудж», глотая слезу, ему сообщил, он что умер. «Никитос» долго был без сознания, затем проснулся немного поговорил и снова впал в беспамятство. Много бредил, говорил много непонятного на своем языке, а потом скончался. Что может быть печальней, чем смерть близкого друга, с которым делил последнее, тем более на войне. Понуро помолчали, попечалились, затем вернулись к реальности. Сражение ведь не закончилось, а испытания продолжались.
У всех кончилась вода. Это начинало становиться главной проблемой. Отсутствие воды и жара донимали хуже всего. Чтобы как-то утолить жажду обыскали весь дом. Конечно же, ползая. Дом был обгоревший и никакой жидкости в доме не нашлось. «Скрудж» нашел разбитую банку из-под вишневого компота с остатками высохших вишенок, каждую из которых по очереди засовывая руку в банку, обсасывали, чтобы утолить хоть немного жажду. Нашли во дворе гроздья упавшего и неспелого винограда, которые тоже были сразу же съедены.
Ближе к рассвету стали готовиться к откату. Опять, пользуясь так называемой серостью, надо было направляться к своим. В это время к дому подошли группа штурмовиков, состоящая их четырех человек. Перекинувшись паролями, друзья пропустили их в дом. Как он понял, да они и не скрывали, группа состояла из бывших заключенных. «Джанго» их предупредил, что впереди может быть опасно, так как там укропы устроили засаду, на которую он напоролся. Эти ребята им оставили бутылку воды и прошли дальше. Не прошло и пяти минут после их ухода, как в той стороне, куда эта группа ушла, раздались выстрелы и звуки минометного прилета.
Вскоре в дом через окошко вломился один из четырех штурмовиков с ранением в руку. У него был открытый перелом руки от пулевого ранения. Друзья руку быстро перевязали и наложили шину. На вопросы он представился Саней 38 лет и рассказал, что их стали обстреливать, а вырвался оттуда он один. Вскоре два дрона-камикадзе влетели в крышу дома. Стало понятно, что укропы заметили, что Саня зашел в дом и начали интенсивную охоту. Совершили сбросы с коптеров, от которых загорелся дом. Настал момент, после которой вряд ли кто бы остался жив. «Скрудж» стал просить у каждого прощения и вытащил из аптечки четыре салфетки для инъекций и передал каждому, чтобы положили под язык. Так он выразил желание в последний раз с друзьями попрощаться. Не вытерпев, «Джанго» высказал «Скруджу», что не стоит прощаться и готовиться подыхать, нужно подождать, пока дом начнет сильно гореть и образуется густой дым. Ведь под прикрытием густого дыма можно было попробовать выбраться из дома и добраться до деревьев. Все согласились, но ходячий раненый Саня напрочь отказался идти первым и сказал, что очень боится. Вызвался тогда «Скрудж». Он мог передвигаться на коленях и был быстрее остальных своих друзей, которые могли только ползать.
Выбрав момент, «Скрудж» на коленях выполз из дома и как мог быстро стал двигаться в сторону деревьев, а когда за ним устремился дрон, все остальные поползли в другую сторону. «Джанго» видел, что сброс из дрона произошел совсем рядом со «Скруджем» и его отбросило в сторону. После они потеряли друга из виду. Кое-как добравшись до кустов, затаились и стали выжидать время. «Скрудж» на вызовы по рации не отвечал. А вражеский коптер-сбросник постоянно крутился над ними, пытаясь выискать их, и время от времени сбрасывал свои заряды по разным предполагаемым местам. Один из зарядов упал совсем близко. «Джанго» к месту взрыва лежал, повернувшись спиной, а «Кот» лежал чуть выше него к нему лицом. После взрыва он почувствовал боль на спине от попадания мелких осколков, а «Коту», как потом выяснилось, осколки достались в живот. На его вопрос «Кот» ответил, что все нормально. Так как перевязывать было больше нечем, на этом все успокоились. Немного погодя «Джанго» укололся обезболивающим и то ли уснул, то ли потерял сознание. Проснулся он уже совсем поздно. Начинало темнеть. Подняв глаза увидел «Кота», который был уже мертв и лежал с открытыми глазами. Над его лицом кружился целый рой мух. Пытаясь успокоиться, закурил сигарету, а другую зажженную сигарету вложил в губы своего мертвого друга. В знак прощания выкурил с ним по последней сигарете, затем сняв с «Кота» куртку прикрыл им лицо. Всё это время наверху летала вражеская «птичка», громко транслируя гимн Украины. При этом укропы постоянно агитировали их сдаться, что мол им будет оказана необходимая помощь и будут выплачены какие-то деньги. Эти моменты до сих пор «Джанго» вспоминает как сцены из фильмов времен Великой Отечественной войны.
Когда совсем стемнело, на связь неожиданно вышел «Скрудж», которого «Джанго» уже считал убитым. Радости не было предела. Но была она недолгой. «Скрудж» по рации сообщил, что его контузило взрывом и он, очнувшись, оказывается, пополз совсем в другую сторону. В сторону вражеских позиций. По пути подобрал автомат убитого солдата, а затем наткнулся на троих укропов, которых застрелил. «Джанго» ему сообщил, что «Кот» уже мертв. Помолчав, на вопросы «Джанго» «Скрудж» ответил, что не ориентируется и не знает где находится, а телефон с картой потерял где-то. На просьбы и требования «Джанго», чтобы он двигался в сторону своих, ведь он мог бы сориентироваться и не мог уйти далеко, «Скрудж» отвечал однозначно, что после контузии уже никак не ориентируется и вряд ли уже выберется, а в конце разговора с ним он попрощался и пожелал, чтобы он выжил в этом аду, вышел к своим и жил за них за всех, то есть за всех друзей. На этом связь прервалась. «Джанго» понял, что потерял последнего из своих друзей. Вновь навалились тяжкие мысли. А слова «Скруджа», чтобы он выбрался из этого ада и жил за всех погибших друзей, «Джанго» постоянно потом повторял пока выбирался и постоянно себе повторяет сейчас и мысленно обещает, обращаясь к ним, что он будет жить и будет жить достойно. Ни один день впустую не будет жить.
Оглянувшись, «Джанго» увидел Саню, который сидел с ним рядом и слушал. Его осколками от сброса не зацепило, но, видать, было совсем худо. Его трясло и он всё время стонал. В один из моментов он даже попросил пристрелить его. Выстрелить просил прямо в висок. Рассердившись на эту просьбу, «Джанго» предложил ему выбираться отсюда вместе. Он предложил Сане, что проползет метров тридцать и крикнет ему, чтобы он следовал за ним. Тот вроде согласился. А когда «Джанго» по договоренности прополз некоторое расстояние и крикнул, тот ему не стал отвечать. Звал его «Джанго» долго. В конце концов Саня ответил, что он не пойдет за ним и останется на месте. «Джанго» и сейчас надеется, что тот боец остался жив, так как на следующий день он видел несколько групп наших штурмовиков, следовавших в том направлении. Возможно, они помогли ему. А он дальше пополз один.
На следующий день на его шум и шорох в лесополосе кто-то среагировал и стал требовать, чтобы он подошел к нему. В ответ «Джанго» ответил, чтобы тот сам подошел, потому что он неходячий. В ответ раздались выстрелы. Но были они неприцельные. Он же, подобрав оружие мертвого солдата, тоже произвел выстрелы, и тот отстал. Из этого «Джанго» сделал вывод, что надо остерегаться и не доверяться каждому, даже тем, у кого будут белые повязки. И когда невдалеке пробегали группы бойцов, он прятался. Весь этот день он полз, так как сверху его укрывали деревья, поэтому для дронов он был невидим. Все лесополосы представляли опасность для движения ночью, так как были напичканы минами «лепесток» и «колокольчиками» — неразорвавшимися зарядами кассетного боеприпаса.
Всё время двигаться ползком на животе, подтягиваясь руками, было тяжело. Ведь ноги двигать было очень больно. Поднимать ноги высоко тоже не мог. Поэтому иногда передвигался или боком, переставляя сперва тело, затем передвигая ноги или спиной вперед, волоча ноги по земле. На третий день, когда от невыносимой боли раскрыл повязку, увидел, что раны на обеих ногах обложены червями – опарышами и от ран исходил гнилостный запах. С этого времени «Джанго» стал время от времени вскрывать повязку и вычищать рану насколько это было возможно. По его подсчетам удавалось в день преодолевать 50 или 100 метров, но иногда удавалось продвинуться немного дальше.
В один из дней, передвигаясь спиной вперед, руками наткнулся на пластиковую бутылку с водой. Правда она была пробита осколком, но вода оставалась. Грязноватая, мутная, но вода. Казалось, что от радости он ожил, как будто второе дыхание открылось. Стараясь не пролить ни капли, очень бережно, через дырку от осколка выпил всю эту не совсем чистую воду. Но как она была вкусна!! То наслаждение, которое испытал «Джанго», выпив эту грязную воду невозможно описать. Никакие коктейли мира, никакие соки, морсы не могли бы сравниться с этой залежалой затхлой жидкостью.
В другой раз возле многоквартирных домов он вдруг наткнулся на упаковку воды в пластиковых бутылках. Целая упаковка несравненного наслаждения. Даже не задумываясь, что эту воду могли подложить враги, предварительно отравив, «Джанго» полтора литра выпил, не отрываясь от горлышка, затем выпил вторую бутылку уже не спеша. Позже сам удивлялся – как столько много воды могло в нем уместиться. Жалея, что нет рюкзака с собой, но понимая, что рюкзак он бы не осилил, две бутылки засунул вовнутрь куртки и пополз дальше. Долго не мог оторвать взгляда от двух оставшихся стоять бутылок. Они были видны даже на следующий день, и он был вынужден преодолеть огромное желание вернуться к ним, когда осталась только одна из засунутых за пазуху бутылок.
Вообще, эти дни «Джанго» запомнил, как одно большое желание утолить жажду. Губы рассохлись, язык стал совсем сухой, шершавый и во рту вмещался с трудом. Горло пересохло и болело, и доставало почти полное отсутствие сил. Каждое движение давалось с большим трудом, с преодолением желания лечь и больше не вставать. Когда удавалось хоть что-то попить, появлялась надежда, вроде сил больше становилось. Один раз, когда чувство жажды стало совсем уже невмоготу, вспомнив ранее увиденный фильм, где герой, попав в безвыходную ситуацию, пил собственную мочу, решил попробовать. Для чего пластиковую бутылку разрезал, помочился чем смог вовнутрь и поставил отстояться. Проснувшись, превозмогая отвращение выпил. Стало чуть полегче. Повторить этот потом он уже не смог. Нечем было мочиться.
В следующий раз он смог открыть канализационный люк. Совсем близко была вода. Можно было достать рукой. Почерпнув эту воду найденным тут же остатком разбитого пластмассового ведра, выпил, не обращая внимания на вкус и запах. «Джанго» при этом сейчас удивляется тому, что ничем не заболел.
Очень часто встречались трупы убитых. И наших, и вражеских. «Джанго», видя весь процесс разложения трупов, со всеми присущими им запахами, червивыми ртами и глазницами, думал только об одном – чтобы не лежать рядом с ними и не разлагаться так после смерти. Была бы хоть земля родная.
Но при этом «Джанго» вынужденно приходилось копаться в вещах покойных в поисках воды, какой-нибудь провизии, перевязочных средств, да и всего что бы могло ему в этой ситуации пригодиться и помочь. Но такого было совсем мало, а воды не было совсем. Один раз нашел печенье, другой раз банку тушенки, но съесть их не смог, так как не было аппетита. При и таком медленном движении много времени приходилось тратить на поиски воды, которой нигде не было.
На восьмой или девятый день в лесополосе ему стало совсем плохо. Этот день «Джанго» вспоминает с трудом. Долго или бредил, или спал, но в один момент он вдруг увидел своих друзей «Скруджа» и «Кота», которые в полной экипировке, здоровые и веселые пробегали мимо него. На его возглас и просьбу о помощи «Скрудж» ответил, что они не могут ему помочь, так как им дано боевое задание идти на другую войну, куда они и торопятся. С этим они и убежали. А он опять остался один.
Хотя такая спутанность сознания иногда у него бывала, но ориентировался в пространстве «Джанго» хорошо и на тринадцатый день, как ему кажется, он вышел к пятиэтажному дому, откуда он с друзьями двинулся на задание. Надо было преодолеть около двухсот метров открытого пространства. Дождавшись серости, пополз к дому. Когда уже был в середине открытого места над ним зажужжала «птичка». До спасительного дома оставалось совсем немного, а тут никак не увернуться и нигде не спрятаться от дрона-камикадзе, который заметил его и стал разворачиваться. Изо всех сил «Джанго» пополз в сторону дома, но понял, что никак не успевает. Дальнейшее он объяснить сам никак не может, а может ему всё дальнейшее привиделось. Но случилось так, что, когда уже совсем некуда стало деваться и вот-вот должен был ударить дрон, вдруг налетел резкий порыв ветра с дождем и направлявшийся на него коптер упал совсем в другом месте и даже не взорвался. Внезапный дождь не прекратился, весь промокший «Джанго» дополз до дома. Чтобы попасть в дом, ему надо было преодолеть перила балкона – перевалить свое тело через перила и заползти в квартиру. Но сил совсем не осталось, подтянуться на перилы балкона – около одного метра, сколько ни пытался, «Джанго» не смог. Пересиливая дождь и ветер, стал кричать и звать на помощь. Кричал долго, да так, что начал думать, что никого нет. Спустя примерно полчаса он услышал щелчок затвора автомата и окрик, спрашивавший его. «Джанго»стал говорить, что он свой, называть старый пароль, который уже возможно изменился и почему-то назвал свой позывной. Как выяснилось впоследствии, его позывной и сыграл решающую роль. Подошедший на крики боец, оказывается, нашел зарядный аккумулятор для телефона, который раньше принадлежал «Джанго» и на котором был нацарапан его позывной. Этот аккумулятор «Джанго» оставил в доме перед заданием, а боец нашел и пользовался. При этом боец ему сообщил, что должен был пристрелить его, так как укропы лезут в сумерках и вчера на подходе к дому ими были уничтожены три вражеских солдата.
В этом доме «Джанго» пробыл ещё три дня, пока не прибыла эвакуационная команда и не вывезла его в госпиталь. Рассказывая и обсуждая некоторые моменты, он полагает, что ему очень повезло, и эти моменты везения и помогли ему вытерпеть и выжить.
Но ведь объяснить простым везением всё, что случилось с «Джанго» совершенно невозможно. Жизнь его висела на волоске в течение двух недель беспрерывно. Ежеминутно или даже ежесекундно. Место, где он находился, было под постоянным обстрелом, в открытую рану за эти очень жаркие дни в условиях антисанитарии могла попасть любая зараза, в конце концов он сам мог не выдержать и отказаться от дальнейшей борьбы и залечь под кустом, где бы потихоньку и помер. В общем всё было против «Джанго». Но он выжил в этом аду, как того ему пожелал его друг «Скрудж», и сам добрался до своих. В тяжелые моменты человек всегда обращается к высшим силам, чего в общем-то «Джанго»не обошел, и тоже обращался к богу как крещеный и ко всем духам, которым поклоняется его народ. Это ли ему помогло, или он справился благодаря силе духа, желанию жить и благодаря своей подготовке? Но я полагаю, что «Джанго» выбрался оттуда благодаря всему вышенаписанному. Не зря он наткнулся на упаковку воды, не зря налетел ветер с дождем, который сбил дрон, не зря он выкрикнул в последний момент свой позывной постовому. Таких моментов у «Джанго» было много. Ведь то, что мы в жизни называем везением, происходит с людьми, которые что-то делают, которые к чему-то стремятся и прилагают порой неимоверные усилия для достижения цели. Высшие силы не оставят без помощи страждущего. К тому же мне всё время вспоминаются его слова, что он теперь должен прожить эту второй раз дарованную ему жизнь и за своих погибших друзей тоже.
Перед публикацией этого очерка я связался с «Джанго». Ему сделали последнюю операцию. Был он бодр и весел. А самое главное, он поделился радостной новостью. «Скрудж» оказывается выжил. На следующий день после последнего разговора с ним его подобрали наши штурмовики и он с ними пробыл на позиции две недели. Там у него даже рана затянулась. Вот такие счастливые моменты оказывается бывают на войне.
Александр Седалищев
Несколько слов об авторе
Александр Седалищев работает в жанре прозы и драматургии. У него издана книга прозы «Отцова ноша», пьеса «Город исчезающей любви» успешно поставлена на сцене Саха драматического театра. В скором времени выйдет вторая книга прозы, и он завершил работу над пьесой «Узелки судьбы».
Этим летом Александр Седалищев уехал волонтером на СВО, оставив достаточно солидную должность и спокойную, размеренную жизнь. Его неординарный поступок вызывает искреннее уважение. Александр Николаевич — один из тех якутских мужчин, которых отличает твердость, немногословность и сила духа. Трудно даже представить, что значит работать волонтером, представляя интересы бойцов из республики в зоне СВО… Но несмотря на это, он продолжает писать. О войне, о героях.