Посетив Дюктяйскую пещеру в 2018 году, с тем же составом мы составили проект туристического маршрута водным путем до села Нелькан Аяно-Майского района Хабаровского края. Нас в этот край манило познание кровно-родственных, культурных, экономических связей части населения Республики Саха, а также, если получится, собрать материал по политическим событиям начала 20-го века. Руководителем и спонсором нашей экспедиции выступил известный писатель, путешественник, заслуженный журналист Республики Саха (Якутия), генеральный директор книжного издательства «Көмүөл» Борис Иванович Павлов, координатором сотрудник Усть-Майского краеведческого музея Дмитрий Дмитриевич Захаров, и я журналист газеты «Усть-Майский вестник» Евсей Лугинов.
Нелькан в моей памяти остался, как шамбала, таинственным уголком в верховьях реки Мая. В детстве мне рассказывали, что это место было посильно только богатым купцам Якутской области и крепким мужикам, которые были завербованы для строительства паузков из ели для перевозки чая и других товаров с Нелькана. Побывавшие в этом поселении, участвовавшие в лесоповальных работах и судостроении были в почете среди своих сородичей и воспоминания о них оставались на долго. Дальность пути по зимнику, плавание в берестянках или дощаниках по своенравной речке в весенне-осеннее время, которые сопровождались встречами с хозяевами леса — медведями, иногда серыми разбойниками, можно назвать без украшения тропой мужества. По возвращении у таковых наемных домочадцы и гости интересовались перипетией развития жизнью побережья Охотского моря (Ламы-моря эвенов), животным миром, диковинками, красотами природы реки Мая, бытом населения. От мала до велика знали, что расстояние от устья Маи до Нелькана санно-вьючным путем составляет 720 км, а водным 600 км.
С прошлых веков нынешнему поколению от древнего Аянского казенного почтового тракта от Усть-Маи до Нелькана досталось наследие названия 22 станций, которые достойны описания. Поездка в Нелькан на лодке зависит от цели и задачи туристического маршрута и ряда организационных вопросов. Если наскоком, заездом на станции можно ехать неделю, а то и больше, и это требует больших финансовых затрат на еду и на горючее. Нам повезло познакомиться и договориться с молодым, тактичным и внимательным водителем маломерного судна Вячеславом Умрихиным. Он — житель села Нелькан, патриот, охотник, если подвернется случай, таксует между Нельканом и Усть-Мая.
Итак, в назначенное время наш водитель приехал и мы тронулись в путь. Изначально, было желание остановиться в Чабде, но в связи с отставанием от светового дня решили заехать на обратном пути.
Первую остановку совершили на границе Якутии и Хабаровского края на устье реки Юдома, 185 км, где немножко подкрепились и продвинулись дальше. Вскоре заехали на метеостанцию, познакомились с дружной семьей метеорологов Анны Токарь и Сергея Степанченко. Далее остановились для заправки в Аиме, где осведомились о жизни и быте населения. Решили на ночлег остаться на усадьбе древней почтовой станции Селенда – охотничья база нашего водителя. Но в 20 километрах от базы сел аккумулятор и нам пришлось остаться на запасной охотничьей базе, также носящее название почтовой станции Ингили, значение, связанное с морозом. Вячеслав надеялся, что спустятся лодки из Нелькана, которые накануне должны были перевезти в Аим прилетевших из Хабаровска студентов, чтобы они нас довезли до центральной базы. Но земляки не рискнули ехать вечером. Утром мы решили сплавляться в Аим, не дожидаясь лодок, так как их может быть вообще не будет. А это грозило потерей еще нескольких дней. Лучше приехать в Аим, там решить вопрос с аккумулятором и возобновить путь.
После завтрака, часам к 10, оттолкнувшись от берега, мы с Дмитрием стали грести вниз по течению, чтобы сократить максимально расстояние до Аима, а это около 90 километров. Вооружившись шутками и веселым настроением, любуясь красотами природы, Цигаринскими горами, мы проплыли километров 80, повторяя путь перевозчиков свыше полуторастолетней давности. Лишь к 18 часам вечера нас стали объезжать нельканские лодки. Благо, первая лодка откликнулся и мы еще свыше пяти километров поехали до Аима буксиром.
В сумерках доехали до базы Умрихиных. Создалось впечатление, что в верховьях Маи темнеет раньше, чем в бассейне Алдана. Переплыв через озеро, мы оказались на территории древней стационарной станции Селенда. Ну, здравствуй, священная земля! Селенда мне сразу понравилась и я проникся к ней с большим уважением. В мою голову забрело слово «сэлэ» от эвенкийского «железо», а суффикс -нда поставил все на месте. Название места переводится, как «Имеющее железо». Перед сном за ужином я рассказал свою догадку. Меня поддержал Вячеслав, он как бы в доказательство рассказал, что, копая огород, недалеко от дома нашел ствол с гранями старинного ружья, обещал показать утром. Действительно, утром Вячеслав, позвав меня в сенцы, подсунул заржавевший, напоминающий граненный лом, ствол. Меня удивила длина ствола, которая была чуть больше 50 см и еще дульное отверстие, которое подходило пуле размером примерно дроби №000 (три ноля). О самом ружье представление у меня не было. Было видно, что ружье кустарного (местного) происхождения и оно было предназначено для мелких зверьков и дичи. Мастером непременно был забредший из центральных улусов якут или подучившийся у них тунгус, так как с появлением кремневого ружья якутские мастера стали ковать, мастерить штучные ружья не хуже, чем мастера Центральной России. Дальше, подкралась мысль, что где-то здесь была кузница, если вести археологические раскопки, то можно найти шлаки от железной руды, а руда находится где-то в близлежащих горах. Останку ружья было не менее 200 лет!
До обеда нам было представлено свободное время. Поэтому мы изучали местность. От древних построек остался один добротный дом, который по возрасту равен Нельканской церкви Божьей матери. Как сообщил наш гид, и дом, и церковь построили солдаты. Возраст свыше ста лет. Стены до сих пор крепкие. Бревна, прежде чем построить, были замаринованы два-три года в озере. Снаружи наличников нет, возможно, были ставни, зато изнутри они были искусно вырезаны. Значение рисунков могут объяснить специалисты. Два сплетенных кольца, цветы, горизонтальный изгиб. Думаю, вырезаны не только для красоты, но и с пожеланием благополучной и счастливой жизни. Дом в советское время было использован в разных хозяйственных целях, кое-какие изменения в сенцах внесли новые хозяева. Глава семейства Петр Умрихин тоже прикладывался к мастерству по дереву, им же был поставлен знак уважения якутской культуре коновязь Сэргэ высотой 4 метра.
Бывают случаи, когда могильными плитами иногда интересуются историки, краеведы, близкие люди, чтобы установить место проживания, даты рождения или смерти того или иного человека. На Селендинском кладбище нас заинтриговала информация о чугунной плите надмогильника с именем майского тунгуса в начале прошлого века. Какая же знаменитость лежит в этой могиле? На обычного человека не заказывали каменную плиту. В основном ставили деревянный крест. Оказалось, под плитой покоились трое детей тунгуса Майского ведомства 1-го Эжанского кочевого рода Петра Наумовича Дьячковского. Ушедшие из жизни 15-16 сентября 1906 года. Старшей Фекле 13 лет, двоим младшим — Иннокентию — 8, Софии — 7 лет. Что за трагедия случилась с этими детьми, неизвестно. Наверное, покоится в церковных книгах Нелькана. Мы молча ушли с кладбища. Версию свою выдала в Нелькане бывшая хозяйка крестьянского хозяйства, одаренный человек, народная мастерица на Селенде Любовь Умрихина. «Когда я узнала об этой плите впервые, сильно переживала за детей. Постоянно думала о них, и однажды во сне ко мне пришла девочка, прислонилась к моей груди и сказала: «Мы ведь все умерли от тифа», затем исчезла. Узнав тайну смерти, я успокоилась, да и забот у меня было много, за двух-трехлетним ребенком, домом, огородом, скотом надо было присмотреть».
Сейчас уместно познакомиться еще с одним человеком, который в летнее время присматривается за базой в Селенде, с виду неразговорчивым, но добродушным. Чувствуется — человек тайги. Он нас встретил на базе и провожал. Это Данил Коновалов. С ним я разговаривал перед отъездом в Усть-Маю.
— Данил, как ваша фамилия?
— Коновалов.
— Дак, Коноваловы и в Усть-Мае живут. Может, твои родственники? А твои родители откуда?
— Кажется, с Якутии, неплохо бы было познакомиться с двоюродными братьями, сестрами. Мать звали Анной Платоновой, отца Петром Даниловичем Коноваловым. Жили в Джигде, мать работала поваром в интернате. Рано остался сиротой. Мать умерла, когда мне было пять, отец — в 12. Старших сестер, Ольгу и Анну, забрали родственники, а меня оставила старшая сестра Платонова Анжела Викторовна. Она меня и на ноги поставила. После школы служил во внутренних войсках во Владивостоке, вернувшись с армии, уехал на старания в Нелькане, там и обосновался. Зимой работаю на заготовке дров ИП Дмитрия Аммосова, летом люблю находиться в тайге. Женат, имею двоих дочерей.
Если кого заинтересовал Данил, позвоните в редакцию, могу дать его телефон. Всего, до этого, я помог троим жителям и выходцам улуса найти родную душу с других районов и регионов.
Продолжение следует.
Евсей Лугинов
2020 г.