На втором курсе, в годы студенчества, перед Новым годом среди нас прошел слух, что идет набор парней, мужчин, в только что набирающий популярность, в молодежный, народный, танцевальный коллектив “Эрэл” под руководством Симы Петровны Толстяковой.
Желающих было мало, но все-таки нас набралось три-четыре человека, в основном, участники художественной самодеятельности сельской местности. В каждом из нас теплилась тайная мечта покорить столичные сцены.
В сельском Доме культуры, о как мы были востребованы, блистали своими выступлениями! Особенно 29 октября – в День комсомола, 7 ноября – в День Великой Октябрьской Социалистической Революции, иногда районных на фестивалях художественной самодеятельности, на национальном празднике Ысыах. После долгих бесед, приглашений, уговоров, под конец сделав одолжение, за два-три дня осваивали нехитрые движения коллективного танца, затем выходили на сцену. По окончании танца важные и гордые, под громкие аплодисменты, свист, подбадривающие крики покидали зал.
В первый день в ДК имени А.Е. Кулаковского нас пригласили на второй этаж в просторный зал тренировок. Здесь впервые я увидел хореографические станки, зеркала для танцевального зала.
Нас заранее предупредили принести с собой черное трико, черную футболку, кроссовки.
Когда переодевшись, вышел в просторный зал, ко мне подскочили две девчонки одинакового роста, с прибранными на макушку косами, в черном трико, футболке с длинными рукавами, балетках. Стали кружится вокруг меня как ласточки, изогнув кисти рук вверх. Развеваясь вокруг меня, в какой-то момент останавливались и, приседая, хлопая ресничками, вытянув губы, нарочисто тонкими голосами расспрашивали: “Как вас зовут? Сколько вам лет? Откуда?”. И так далее. Вдруг раздался хлопок ладошек, девочки развернулись и, изображая тех же ласточек, устремились в центр зала. Только пятки балеток засверкали. После этой мизансцены пришло впечатление, что я чем-то похож на “Архангельского мужика”.
Когда я нашел свое местоположение, Сима Петровна, встав впереди нас, и командуя время от времени, под музыку показывая движения аэробики повела нас танцевать. После 15-минутного разогрева, по команде Симы Петровны мы оказались у хореографического станка. “Тандю батман”, “Де ми плие” — медленные приседания-вставания, разворачивания, следя за кистями рук для осанки, расстягивание ног, которые дали колоссальное напряжение в мышцы. После такой разминки я заметил, что запыхался, а ребята из коллектива дышали ровно. Пришла команда поставить ноги на стойку и нагнуться на левую-правую сторону. Вижу, у ребят ноги прогибаются вниз, аж с колен чашки исчезают. Каждый раз становятся дугой. Я и так еле ноги поставил на стойку, стараюсь растянуть ноги, а они не прогибаются, гады! Коленные чашки торчат бугорком — не уходят! Нагнутся налево-направо, тоже не получается. Боковые мышцы не пускают. Всегда становлюсь в позе передающего привет человека. Остается только выдавить: “Прю-ю-ве-от!”.
После такой долгой, нудной подготовки, немножко успокоившись, встали и приступили к повторению ранее изученного “Калмыцкого танца”, где много движений, высвобождающих напряжение мышц. Трепеща всеми частями тела, переплясывали, в полусогнутом положении расскачивали ноги, раскидывая руки снизу вверх, изображали орлиные крылья. После этого танца приступили к изучению новых танцев — “Сэлбэрээски” и “Сенокос”. Пот с меня лил градом. В завершение, приняв душ, побежали, чуть не опоздав на последний автобус, по домам и общежитиям. Изрядно уставший, придя в общежитие, немножко похлебав чай и пожевав что-то, уткнулся лицом в подушку и забылся. А когда утром проснулся: все тело мое болело, ныло, ходить даже трудно было. После зарядки все вроде бы отпустило. Вот так я прошел крещение на большую сцену.
И так, до и после зимних каникул, в вечернее время, в неделю два-три раза занимался в танцевальном коллективе. Дела чуть-чуть пошли в лучшую сторону, ноги стали немного прогибаться, чашки все равно оставались на месте, тело более-менее гибкое стало, но недоработок было еще много. Мои ребята после новогодних каникул перестали ходит на занятия. Я подумал, что это в силу занятости. Потом я догадался, что они поняли, что не пройдут по возрасту, по гибкости. Чтобы завоевать сцену, надо с детства заниматься танцами, самое меньшее в юности окончить хореографическое училище, а остальное все зависит от таланта.
Я не унывал и не пропускал ни одно занятие. Со мной особо не занимались, хожу так хожу. Несколько раз на выступление ездили. Мне сказали запасным будешь, если случиться форс-мажорное обстоятельсто, выйдешь на замену. Запоминай, оттачивай движения… И так, несколько раз мотался с коллективом. Последний поход с коллективом мой было то ли в апреле, то ли в мае на сцене университетского Дома культуры “Сергеляхские огни”.
Наблюдая за кулисами за выступлением коллектива, я заметил, что ребята высокие, стройные, статные и мне вспомнились слова чьи-то слова, что рост танцора должен быть неменее 170 см, а у меня — 164. Значит, я ростиком не вышел да и возраст не тот (22 года) для наверствования упущенных занятий. Не дожидаясь окончания выступлений, я развернулся и ушел по-английски, не прощаясь. Расхотелось быть танцором… росточком не вышел!
Несмотря на пустое времяпровождения, я остался горд, что я когда-то был частичкой этого танцевального коллектива.
Евсей Лугинов